Это сообщение семью Яковлевых застало дома, в Ленинграде. Обнявшись. плакали старшие сёстры — Вера и Люба. Поверить в такую страшную весть было трудно
Любовь Яковлева, блокадница:
— Как это было? Сразу было всё хорошо. Потом вдруг сразу объявили «Воздушная тревога». Левитан такой был — «Воздушная тревога!» — три раза. Никто ничего не поймёт. Внезапно она напала. Уже Киев-то бомбили вовсю, а нам только ещё объявили, что началась война.
Отца семейства сразу забрали на фронт. Остались, впоминают сёстры — мы, младшие Оля и Галя, мама и бабушка. И хотя детей из города на Неве начали эвакуировать ещё до начала блокады — никто из Яковлевых город не покинул.
Вера Яковлева, блокадница:
— В эшелоны, в эшелоны! И эти поезда набитые были детьми. Детей от родителей забирали, чтобы их сохранить. Такая была паника, как началась война. Просто на вокзалах, везде крики, стоны, плач. Детей увозили от матерей.
Следуя плану «Барбаросса», уже 8-го сентября фашисты окружили город. И сразу голод. 125 граммов хлеба на человека, продовольственные карточки, страдания и холод. За короткое время в доме Яковлевых осталось четверо. От голода умерла четырёхлетняя Оля, чуть позже бабушка. Всю свою пищу она отдавала внучкам. И всё это время над городом кружили самолёты.
Вера Яковлева, блокадница:
— Взрывы, взрывы раздавались! Просто зажигалки какие-то! Самолёты стали летать. И похожи они не на наши самолёты. Они на немецкие похожи, потому что мать уже даже знала — наши летят истребители «жжжж», а эти — «ууу, ууу». Они такие летели с бомбами, они такие противные летели. Их очень много летело, очень много.
В августе 42-го завод, на котором работала мама, эвакуировали. В выездном документе, который выдали семье, конечной точкой значился Алтайский край. Но до пункта назначения не доехали. До 46-ого жили в Новосибирской области. А потом — Северный Казахстан. Здесь работали на заводе имени Куйбышева до самой пенсии.
Корреспондент: Анна Фидченко